Новости – Общество
Общество
«Я — номер 400»
Сослуживцы. Фото из архива героя материала.
«Русская планета» встретилась с рядовым ракетных войск, который служил на Байконуре
18 ноября, 2015 19:46
11 мин
Россия 19 ноября отмечает День ракетных войск и артиллерии. Накануне профессионального праздника корреспондент РП встретилась с бывшим ракетчиком из Омска.
– Я служил в ракетных войсках стратегического назначения. Вообще-то, День ракетных войск стратегического назначения Вооруженных Сил России отмечают сейчас 17 декабря, но мы продолжаем праздновать именно День ракетных войск и артиллерии. Так уж повелось, это наш праздник. Я — номер четырехсотый, мы все были по номерам, это мои позывные.
– Секретность, да? Ракеты все-таки, Байконур.
– Секретность, конечно, была, но дело не только в этом. Мы не говорим — «ракета». Истинный, уважающий себя ракетчик, говорит: «изделие».
– Призвали меня в октябре 1962 года из Кемеровской области. Привезли нас в Анжеро-Судженск, там мы были 2–3 дня, там же разбирали нас «покупатели» — приезжал и морфлот, и пограничники.
Погрузили нас в эшелон, в пассажирские вагоны, никто ничего не сказал. «Купили» нас солдаты с эмблемами артиллеристов, и сколько мы их не пытали, куда едем, в какие войска — до конца не знали. Слышали только, что на восток. Думали, что идем в артиллерию, судя по их знакам отличия, а они были ракетчики. Вот такая, понимаешь, завеса тайны. Ехали с неделю, иногда подолгу стояли. Все молчали, как рыбы.
Приехали в город Свободный Амурской области. Построили нас и сказали, что будете вы, ребята, служить в войсках стратегического назначения, но домой пишите, что вы служите в зенитной артиллерии. И началось!
Пришли в казарму, а там полный ноль, кровати двухъярусные стоят, больше ничего нет. Говорят, за частью — стог соломы, набивайте матрас и подушку. Заставили набивать так, что матрас колом встал, потом, правда, умялся. Лежишь на этой куче соломы, с верхних нар пыль летит…
Мы приехали в часть 2 ноября, а 5 декабря приняли присягу. В мае 64-го поехали на Байконур.
– МИК — это монтажно-испытательный комплекс, где лежит изделие — ракета, его готовят к старту, идет имитация — заправка, отделение первой ступени и так далее. Потом люки клеят на второй ступени, а потом с МИКа ее тащат на установку. МИК — это такой крытый цех, он расположен на земле, под куполом, заделан пластами дерна, то есть сверху его не видно, а внутри это большое здание. Изделие — 36 метров длину. В этом МИКе мы и работали, и обращались к нам по номерам. Там есть пульт, стартовая группа, командир группы. Он — десятый, все офицеры имели двухзначные номера. Пуск делал офицер под номером 11. Как сейчас слышу: «Одиннадцатый, пуск!»
А солдаты и сержанты под трехзначным номером. Связь была шлемофонная и громкоговорящая: наушники, а на шее ларингофон. Команда: «Четырехсотый, приступить!» Я испытывал систему АПР (Аварийный подрыв ракеты. — Примеч. ред.) и замерял напряжение на статических преобразователях.
– Вы этому уже учились раньше? Как так — необученного человека сразу к ракете допустили?
– К изделию, а не к ракете. Всему учили, там была и теория, и практика. Вначале говорили, что мы будем делать пуск, настоящий, к этому готовили.
– Пуск? Куда оно полетело, изделие это?
– На Камчатку. Когда был у нас учебный пуск, мы все отслеживали там. Наша боеголовка на Камчатке упала за 10 метров от буя-мишени. Это, считай, в центре ядра, потому что там разница в километрах. Когда ехали назад, в Амурскую область, всех отличников отпустили в отпуск, в том числе и из-за точного попадания. Я был отличником, поэтому в отпуск съездил.
В строю. Фото из личного архива героя.
В строю. Фото из личного архива героя.
– Расскажите, пожалуйста, для совершенно непросвещенного человека, как все это происходит. На пальцах.
– Летит боеголовка только, а ракета сгорает. Не понимаете? Вот первая ступень, вторая ступень и боеголовка. Задача первой ступени — разогнать до определенной скорости. Если отклоняется от курса, то срабатывает аварийная система. Дальше отделяется первая ступень, пиропатроны взрывают каждое соединение, которые крепят первую и вторую ступень. Они взрываются. Далее запускается двигатель второй ступени. А первая еще летит по инерции. Задача второй ступени — вывести боеголовку на орбиту. Она ее вывела на орбиту, дала скорость и отделяется. Ночью первую ступень точно видно, а иногда и вторую. И все, и полетела боеголовка на Камчатку. Куда направят.
– Это не секрет?
– Тогда был секрет страшный. А сейчас в Интернете все есть, наши братья-ракетчики на форумах общаются, чего только не прочитаешь. Секретность — это вообще такая штука призрачная. Тогда тоже был секретнейший секрет, а американцы, например, в 1965 году поздравили с заступлением на боевое дежурство командира полка Пинчука. В каждом полку своя рация, у каждого своя волна, рация связана с Москвой. На этой волне Пинчука и поздравили. Шуму было!
Я был электромеханик по электрооборудованию автономных систем управления. В военном билете так и написано. Потом приехал (это уже на гражданке) какой-то умник и написал, что я не электромеханик, а электрик. Обидно было, между прочим. У меня вообще работа киловая была, некоторые вот в стакан лазили.
– Какой стакан? Тоже что-то зашифрованное?
– Изделие из МИКа везут к шахте и опускают в стакан, там оно уже стоит вертикально. Там шесть этажей, имеется лифт и площадки.
– Я испытывал систему АПР. Еще я должен был по команде за 45 секунд отключить штепсельный разъем в одном люке, а потом перебежать и подняться по стремянке на второй люк на другой стороне изделия. Если не уложился, то все испытание могло задержаться на несколько часов. Так вот, совершенно официально говорю — пока я бегу, как сайгак, то никто не имеет права мне на пути попасться, а если попался, то я имею права сбить его с ног, и мне ничего не будет. Даже если собью генерала, предположим. Бегал я быстро, никто не жаловался.
Было это уже на третьем году службы. Привезли к нам как-то на экскурсию молодых девчонок, солдаток, они тоже служили. И одну из них капитан решил вниз свозить показать, что там да как. Сели они в лифт. А нам нравился капитан, хороший мужик, мы решили ему доброе дело сделать. Взяли и обесточили лифт. Устроили им рандеву в темноте, плохо, что ли? А лифтера — он по второму году только служил — отправили в туалет, ну, может же человек захотеть в туалет? Обесточили и притаились. Слышим, капитан орет: «Храпатый, Храпатый!» Так лифтера звали — Коля Храпатый. А нет Храпатого. Минут 15 точно вопил, ущербный. Потом проорал — чтобы никто ничего не врубал, и полез через люк. Вылез, включил все и поднял солдатку. Мы же как лучше хотели.
– Несимпатичная солдатка ваша была, наверное.
– Ты знаешь, там все равно. Капитану тому 38 лет было, по нашим понятиям — старый. Отличный был мужик, до сих пор удивляюсь, как он нас терпел. Когда в шахту заходишь, там замеры все есть по радиации, допустимые нормы. Если они превышены, то мы имели право в мирное время туда не идти. Тогда включали вентиляцию по четвертой программе, это нагнетающее-вытяжная, 2–3 часа. Балдеешь на улице летом… Но это не на первом году службы, конечно. Так мы говорили: «Товарищ капитан, мы не пойдем, вы-то уже старый, жизнь прожили, вам все равно, а нам жениться еще».
С Байконура я поехал в отпуск на 10 суток, племяннику в подарок вез черепаху. Там, на космодроме, какой живности только не было — скорпионы, фаланги, хамелеоны. Черепах было много, у нас в курилке котел был в землю вкопанный, так они туда набивались, утром дневальный встает и лопатой их из котла выкидывает.
Эту черепаху я на одной из станций, пока ехал, вытащил травку пощипать. Мужик какой-то мимо шел, увидел, и загорелись у него глаза. Вначале мне за нее трояк давал, потом пять, потом 10, потом 25 рублей. Зарплата тогда была 120 средняя. А я уже пообещал племяннику, денег ноль, сигарет не было, и вообще был голодный. Но пообещал я, поэтому не продал. Она долго потом у нас прожила, космическая эта черепаха.
Командир Батуев
– Вернулись мы из отпусков, и служба продолжилась. Но мы битые уже ребята были. Если на первом году службы никаких вольностей не допускалось, то потом и командиры совсем по-другому к нам относились. Капитан наш, Батуев Николай Степанович, которого мы в лифте оставили, натерпелся от нас, конечно. Исключительно замечательный мужик был, сейчас бы и прощения у него попросил. Он так умел ходить строевым, что даже тем, кто у мавзолея стоял, до него, как до луны, было. По окончании службы он с нами в автобусе ехал. Говорю: «Товарищ капитан, Вы, наверное, довольны, что от нас избавились?» А он отвечает: «Ну что вы, ребята, у меня еще чище вас были». И рассказал. Сержант был один. Как Батуев из расположения — сержант обязательно в самоволку. Иду, говорит, раз — вот он, голубчик, в гражданском. Батуев ему: «А ну иди сюда!» А он шлангом прикинулся, не я это, мол. Батуев за ним, а сержант бегом, добежал до речки мелкой, вброд ее перебежал, остановился на берегу и язык ему показал, а еще руками у ушей покрутил. Батуев разозлился, поймал попутку, рванул в часть. Ну, думает, это дисбат, попадись мне только. Прибежал капитан, морда красная, весь в мыле, а сержант этот на кровати лежит, уже переоделся. Лежать, кстати, тоже было нельзя. Так он его и не подловил.
Минуты отдыха. Фото из архива героя.
Минуты отдыха. Фото из архива героя.
– Вас послушать — не служба, а сплошные приключения.
– Нет, служба была очень тяжелой, просто вспоминается только хорошее. Тех ужасов дедовщины, про которые сейчас любят рассуждать, у нас не было. Командиров чтили, но только хороших, настоящих, свое место знали.
Первый год — очень тяжелый, а потом привыкаешь как-то, приспосабливаешься. Служили три года, настоящая школа жизни. В мое время тех, кто от армии откосил, и за мужиков-то не считали. Мы были сильные, молодые, энергия била. И в футбол играли, и учились, и хулиганили в меру. Например, была у нас традиция, согласно которой каждый отпускник должен своим товарищам привезти выпить, ну, хоть по 50 граммов. Никто не напивался, но делом чести считалось запрет обойти. Тот самый Коля Храпатый вернулся из отпуска страшно гордый, потому что сумел привезти несколько банок спирта. Это, собственно, был почти компот, то есть в маленьких баночках были ягоды и яблоки, залитые сиропом. А сироп был на самом деле спиртом. Сели мы с друзьями, приготовились вкушать запретный плод. Открыл Коля баночку и дал мне. Я выпил, вкусно, говорю. У Коли глаза по чайнику. Он вторую банку вскрыл, третью — везде компот. Выяснилось, что его мать, когда сына собирала, банки случайно переставила, вот Коля и привез вместо спирта нам компотику. Долго мы этот компот потом ему припоминали.
– Удивительно, что вы помните все в таких подробностях, все-таки 53 года уже прошло.
– Я помню даже номер изделия, которое мы обслуживали — 8К64У. 68539 — это номер нашей войсковой части. Такое не забывается.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
